Метров сто пологого склона, покрытого трещинами, потом полкилометра вверх по крутяку в лоб и мы на седловине. Перекурили, вытерли пот и обратно вниз, навстречу остальным. Это мы тропу били на перевал по глубокому свежему снегу. Снег этот мягкий и не держит совсем, но мы бежим вниз с максимальной скоростью, связавшись попарно веревкой. Бежишь и смотришь за первым в связке, чтобы упасть и зарубиться намертво, ежели он, не дай бог, упадет. Добежали. И за работу, тяжелую и неприятную, но отказаться от нее никак. Нежданно-негаданно мы столкнулись со смертью на своем пути к вершине.
А всего лишь три для назад все было прекрасно — погода, настроение, самочувствие и радужные перспективы интересного восхождения. Бодро взлетели на простенький перевал по разрушенным скалам. А за гребнем открылась беспросветная облачная холодрянь до самого горизонта. Стало как-то тоскливо и безрадостно. Однако в горах такое нередко, да и планов никто не отменял. Вперед!
Непривычно человекам смотреть на облака под ногами, а спускаться в них и вовсе неприятно. Но идти нужно, маршрут заявлен и пока причин для отказа от задумок нет. Что мы с непогодой не сталкивались. Идем. Вперед и вниз. Облака под ногами быстро превращаются в мерзкий туман вокруг. Стоп! Впереди трещина, в которую кто-то улетел. Уже не первый сегодня. Но нас много и вытащили бедолагу быстро и без повреждений.
Идем дальше вниз к пологому леднику, где можно поставить палатки. Там поровнее, но так же безрадостно. Травки нет, да и морен не видно. Ни скал, ни осыпей, только тонкий слой камней местами покрывает мокрый и противный лед. Все вокруг начинает очень быстро намокать и поставленные на льду палатки мгновенно становятся мокрыми. Видимость метров сто.
По льду текут ручьи и небольшие речки, но нам здесь жить. Идти пока некуда, поскольку совершенно непонятно, куда идти — видимость нулевая. Повсюду вода, мерзко и безрадостно. Готовим какую-то еду и разбредаемся по палаткам. Началась отсидка.
Утром ситуация не изменилась. Мир сузился до размера одной палатки на троих. На второй день от безделья и непрерывной лежки начинается уже откровенный маразм. Рассказаны все анекдоты и страшные истории и даже единственная книжка, случайно оказавшаяся в рюкзаке, уже прочитана вслух от корки до корки. Есть не хочется, да и не дают еды, поскольку отсидка не была запланирована. От лежки в мокрой палатки, поставленной на льду, бока уже болят. Спальники влажные, снаружи тоже все мокро и мерзко. Уже и на дне палатки образовалась изрядная лужа.
Все чаще вспоминается чья-то мама, а физиономии сожителей уже не радуют совсем. А снаружи непрерывный дождь, иногда смешанный со снегом. Закрадывается подозрение, что солнца не будет уже никогда и мы всегда будем тут, в этом безвременье. Но вдруг солнышко выглянуло. Секунд на тридцать …. Как цветной фрагмент в черно-белом фильме. С тоски или по нужде выходишь из палатки и, забравшись на присыпанный каменной крошкой ледовый пупырь, видишь лишь такие же терриконы, покрытые мрачной серой крошкой вулканической породы.
Но бог наверное есть и он услышал наши мольбы или проклятия. Утром третьего дня в небесах появляются дыры, облака начинают быстро редеть и потом рассасываются почти без следа. Назначаем хорошую погоду — можно высохнуть и погреться. Лагерь моментально превращается в пестрый азиатский базар конца прошлого века. Наружу вытаскивается все подряд от пуховок до трусов. И сохнет, сохнет. А мы греемся на солнышке и готовы молиться ему как язычники. Только бы не спряталось.
В отдалении от базарной суеты командиры решают судьбу восхождения. Заявленное ушло за пределы реальности, это очевидно. Но на гору хочется. Посовещавшись, отцы-командиры решили пойти на гору более коротким путем. По гребню выйти к Приюту, а там как бог даст и КСС посмотрит. При удачном раскладе идем на гору классическим путем, а не повезет — спускаемся к подъемнику и по канатке вниз.
Высохли, оделись, связались. Идем в направлении скального гребня. Ага, мы здесь не одни — с гребня спускается группа навстречу нам, позади кто-то лагерь снимает и справа на льду тоже люди какие-то копошатся. Всех солнышко согрело и пустило на маршруты. Все возвращается в нормальное русло — жизнь налаживается. И никто из нас еще не догадывается, что впереди нас ждет смерть.
Она оказалась завернутой в выгоревшую брезентовую штормовку, которую заметили на камнях наши дамы. Подходим ближе. Смотрим, фотографируем. Вокруг разбросаны вещи — рюкзак, примус, фотоаппарат, пакет с бумагами, овчинный полушубок. Коробок с двумя размокшими спичками. Разворачиваем пакет. Березовский Андрей, 1962 года рождения. Жил под Ленинградом, закончил техникум. И все.
Прощай вершина, да здравствую «спасработы». Завернутое в казенную палатку и полиэтилен тело хорошо скользит по снегу. Тропу на перевал мы уже пробили и сейчас тащим по ней то, что еще недавно было Андреем. Выдернули удачно и не уронили ни в одну из трещин.
Но с перевала спуск по скалам и уже не потащишь сверток волоком — нужно нести на руках, тяжело и неудобно. Нас достаточно много и удается меняться, но все равно тяжко. Безрадостное это дело — таскать холодных, а на скалах еще и опасное. В какой-то момент нижние дернули сильно и я вхожу головой в камень, но веревку от свертка с Андреем не отпускаю. Ничего, каска не разбилась, значит и голова должна быть целой. Выживу! Тащим дальше. Остальным тоже не сладко, да и жрать хочется — мочи нет.
Скорее вниз, на травку — ночь уже близко. Скалы сменяются снежником и можно снова буксировать тело на веревке, а не тащить в руках. До травы еще далеко. На снегу остается бурый след — полиэтилен и палатка протерлись о снег и камни. Добрались до конечной морены и под ней решили заночевать. тащить дальше сил уже нет. Еще с перевала отправили вниз двух «скороходов», сообщить властям о находке.
Ставим палатки, уложив сверток между ними. Готовим еду и ждем лошадей для отправки тела вниз. Пока варился ужин, приехал местный мужик с парой лошадей. Передаем ему сверток и привязываем к седлу. Кабардинец спокойно уезжает вниз по тропе вдоль речки. Там он сдаст нашу находку властям, которые уже ждут ее с нетерпением. Андрея объявили в розыск уже полгода как.
Поели через силу, хотя устали сегодня изрядно. Безумно хочется помыть руки и иду к речке. Вокруг тишина, нарушаемая лишь журчанием талой воды. Мир не изменился. И звезды на небе все те же, яркие и холодные, как обычно бывает в горах.
Сидим у костра и читаем дневник. Парень закончил техникум и в мае собирался на службу в армию. А в марте один пошел на гору. В первый раз за свою короткую жизнь. И в последний. Какой черт занес его на северный склон, зачем? С этой стороны мало кто ходит, да и пути туда не очевидные. Хотел себя проверить?
Стемнело совсем и звезды на небе яркие и необычайно далекие. Темно, холодно и немного жутковато. Наваливается тоска. Тело увезли, но присутствие смерти осталось и еще видна темная полоса на снегу. Ощущаю себя бесконечно малой песчинкой.
А в дневнике Андрея была строка: «Хочется рисовать, но надо выживать …».
Спать!